1 сентября мне привезли новые очки. За те десять лет, что прошли с момента изготовления прошлых очков, зрение у меня существенно изменилось. С одной стороны в привычных для многих людей цифирках оно стало лучше. Но на меня неожиданно напал астигматизм, и потому даже лишние диоптрии в линзах не спасали ситуацию. Наступил момент, когда такое положение вещей перестало меня устраивать. Я отправился в оптику, проверил зрение и заказал новые очки.

1 сентября. Новые очки. Новые краски. Новая жизнь. Новый мир. Мир стал ярче. Мир стал гораздо крупнее. Я стал меньше. Ощущения от новых очков оказались настолько сильными и настолько необычными, что я испугался и снял их уже после десяти секунд прогулки по улице. Это была самая настоящая прогулка по облакам! Помимо того, что мир стал ярче и гораздо детальней, асфальт мне казался гораздо ближе, чем он был на самом деле, из-за чего шагать было не слишком комфортно.

Вот уже который год 1 сентября я пытаюсь добраться туда, где меня, наверное, уже никто не ждет. Туда, где я был непослушным учеником. В лицей. Да, я был ужасно непослушным, но особенно далеко мое непослушание заходило на уроках литературы. Чуть ли не на каждом занятии наш классный руководитель Ирина Ивановна, выслушав мое очередное эссе о классических произведениях русской литературы, проходила несколько раз вдоль доски, поднимала руки к небу и с надеждой в голосе восклицала: «О дайте, дайте же мне кто-нибудь пулемёт!». Я не читал критиков. Совсем. И потому мои высказывания в устных обсуждениях (не говоря уже о сочинениях) были мягко говоря необычными. «А? Что? Некто Белинский считал толстовский дуб символом новой жизни для Андрея? А хотите знать, что думаю об этом дубе я?». После чего следовали высказывания, содержание которых никак не вписывалось в восприятие Белинского и, соответственно, всех тех, кто имел несчастье прочитать его труды. Свое ярое непослушание я мотивировал тем, что у меня должно быть свое собственное, не затуманенное никакими Герценами и Белинскими мнение о литературных произведениях. Согласитесь, это похвальное желание. Но ведь школа же! А в школе есть программа, которой следует строго придерживаться. И есть итоговое сочинение, которое, помимо учителей лицея, просматривают и преподаватели кафедры филологии/журналистики КемГУ. И потому, невзирая на отсутствие спасительного пулемета у Ирины Ивановны, 309 кабинет лицея был ареной боевых действий. Многочисленные жертвы были с обеих сторон. Но если я приносил в жертву циферки, которые были на единицу-две ниже, чем могли бы быть при моем прилежном поведении, то с другой стороны жертвы были куда серьёзней. Можно было настоять на своем, оказать давление, обезопасить себя от лишних вопросов о том, откуда в моих произведениях взялись такие странные идеи. Или все же не насаживать стереотипы.

Тогда, в середине 90-х годов, Ирина Ивановна выбрала на первый взгляд правильный вариант. Конечно, высказывания о волшебном пулёмете я слышал и в 11 классе. Да и за литературную часть сочинений я практически никогда не получал циферок больше, чем 4, сколь бы шедеврально они ни были написаны. Но критиков я так и не читал. В итоге мое непослушание вылезло боком. Я часто не понимаю людей. Еще чаще люди не понимают меня. Уже который год непонимание останавливает меня от похода в лицей. Я единственный выпускник этого учебного заведения, так и не получивший диплома о высшем образовании. И, закончив гуманитарный класс, я сейчас занимаюсь настолько оторванными от людей и от творчества субстанциями, что на понимание со стороны Ирины Ивановны надеяться точно не стоит.

1 сентября. Новая жизнь. Желтые листья. Увядающее вдохновение. Днем ранее я отпустил последнюю музу. Теперь где-нибудь в углу этого блога будет неплохо смотреться паутина. Но даже на остаточном тепле от электрической плиты можно приготовить неплохое блюдо. Сколь долго может тянуться шлейф вдохновения? Я обязательно отвечу на этот вопрос в сентябре.