Уже два месяца минуло с тех пор, как я пообещал в подробностях рассказать о посещении областной филармонии 11 июня. Обещание было почти забыто мной, однако на уходящей неделе произошли события, казалось бы совершенно не связанные с тем концертом, но заставившие вспомнить о нем и попытаться ответить на вопрос о том, что же произошло в начале лета.
В понедельник наш отдел подготавливал счет на компьютер для нового сотрудника. Мы взяли на работу проектировщицу – девушку, которая рисует чертежи в AutoCAD/ArhiCAD и пишет сопроводительную документацию к ним. После того, как мы уточнили все требования к рабочему месту и посмотрели «минималку» для программного обеспечения, большому боссу был отправлен счет на 48.000 рублей. В нем не было никакого фанатизма – только то, что было действительно необходимо с нашей точки зрения для комфортной работы. В результате счет был серьезно урезан, и вместо компьютера за 48.000 рублей девушке на стол поставили компьютер на 20.000 рублей дешевле. Большой босс чуть позже объявил о новой доктрине под названием «Необходимая достаточность», которая заключалась в том, что для рабочего места нужно покупать лишь минимально необходимый инвентарь и оборудование. На что я резонно заметил, что в таком случае от сотрудника можно требовать лишь минимально необходимое исполнение его служебных обязанностей.
Но вернемся в начало лета. 11 июня. Предпраздничный, немного пасмурный день. С самого утра день был тихим и спокойным, и не было никакого намека на то, что в тот день может произойти небольшая революция.
Двумя неделями ранее девушка из Новосибирска, волею судеб оказавшаяся в Кемерово, изъявила желание посетить концерт губернаторского симфонического оркестра в областной филармонии. Это было официальное закрытие сезона, последний концерт. Признаюсь честно, я в филармонии бывал всего один раз, еще в те времена, когда там располагался клуб «Март». В 1996 году у нас там проходил выпускной школьный вечер. Однако эстрадные и симфонические концерты в филармонии прошли мимо меня, и потому я поддержал душевный порыв девушки. Хотел даже выкупить целую ложу, но как это со мной и бывает обычно – постеснялся :). К тому же я не знал об акустических возможностях большого концертного зала. Поэтому взял билеты на самые лучшие по моему мнению места – в центре партера. В ходе приобретения билетов выяснилось, что контора под названием «Городские зрелищные кассы» занимается в нашем городе не совсем тем, чем по идее должна заниматься, и билеты мне пришлось приобретать в филармонии лично.
Рабочий день 11 июня длился всего четыре часа, в течение которых я не раз задавался вопросом о том, почему этот день рабочий :). В начале первого я уточнил у девушки ее планы. Она обещала освободиться от неотложных дел в пятом часу. Мы договорились с ней встретиться на центральной площади города около пяти. И примерно в это время у крыльца городской администрации произошла долгожданная встреча. Перейдя на другой конец площади, мы пересекли небольшой парк за зданием областной администрации и оказались около филармонии. Но поскольку до концерта оставалось почти полтора часа времени – мы решили посетить какое-нибудь уютное и вкусное заведение. В непосредственной близости от филармонии находилось кафе под названием «Якудза-суши». Его мы и решили удостоить своим визитом.
Дежавю? Да. Месяцом ранее в Новосибирске мы точно также перед концертом общались в «Якитории», в непосредственной близости от театра. В Кемерово в нашем распоряжении было чуть больше времени, однако неторопливое обслуживание в «Якудза-суши» привело к тому, что в 18:25, за пять минут до концерта у нас на столе оставался недоеденный десерт и недопитый чай. Ситуация осложнялась тем, что у меня не оказалось с собой достаточно наличности, поэтому нам пришлось попросить принять оплату пластиковой картой максимально быстро.
В 18:30 мы с девушкой ворвались в здание филармонии. Стоящие у входа в большой концертный зал контролеры говорили о том, что мы не опоздали. Когда мы прошли на свои места, я понял, что они мягко говоря не самые лучшие. В пятом ряду партера сцена находилась чуть выше уровня глаз. Буквально через пару минут после нашего появления в зале вход был закрыт, а на сцену под аплодисменты начали выходить музыканты губернаторского симфонического оркестра. Скрипки, виолончели и духовые инструменты музыканты несли с собой, а контрабасы с ударной установкой были благоразумно вынесены на сцену заранее. Когда все музыканты оказались на своих местах и для начала концерта не хватало лишь дирижера и специально приглашенного гостя из Москвы, на сцену вышла дама (назовем ее конферансье) и произнесла вступительную речь. Большая часть ее выступления была экскурсом в историю создания того произведения, которое мы должны были услышать в первом отделении. Я сразу почему-то вспомнил уроки литературы в городском классическом лицее. Я категорически отказывался читать критиков, мотивируя свое непослушание тем, что у меня должно быть собственное, не сформированное под чьим-то давлением мнение о прочитанных книгах. Однако экскурс конферансье быстро закончился и был успешно отфильтрован. На сцену вышли главные, как мне тогда казалось, действующие лица концерта – специально приглашенный скрипач из Москвы Иван Почекин и верховный главнокомандующий дирижер оркестра Тао Линь. Дама напомнила некоторые правила этикета, касающиеся мобильных телефонов и аплодисментов, пожелала приятной релаксации и ушла со сцены.
Как только был выключен микрофон – мне удалось в полной мере оценить акустику большого концертного зала. Она была невероятной. Даже малейшее шуршание на дальних рядах амфитеатра было хорошо слышно возле сцены. Тем временем Тао Линь занял свое место за дирижерским столиком в центре, повернувшись к нам спиной, а специальный гость из Москвы встал чуть левее, немного потеснив девушек-скрипачек из оркестра. В первом отделении нам предстояло услышать концерт для скрипки с оркестром ре мажор Иоганна Брамса (Op. 77). И уже спустя минуту после начала концерта я сидел в легкой прострации. Представьте, что у вас есть какая-то мечта, острое желание, исполнение которого, как вам кажется, сделает жизнь интересней, ярче, эмоциональней. И вдруг перед вами предстает нечто такое, о чем вы даже и мечтать не могли, по сравнению с чем мечта меркнет и тускнеет, на глазах угасая окончательно. Я слушал концерт, растекшись по креслу – и с каждой секундой моя новогодняя мечта таяла как снеговик под жарким июньским солнцем. Надо сказать, что гость из Москвы не зря заслужил звание виртуоза – он играл просто маньячно! В заключительной части произведения Брамса даже скрипка его отца, известнейшего скрипичного мастера, не выдержала напора. Изрядный клок волос на смычке отлетел от крепления. Но Иван не растерялся и в ближайшей выдавшейся паузе с невозмутимым видом отодрал волосы с другой стороны крепления, продолжив играть слегка похудевшим смычком. При этом он был единственным музыкантом, который играл стоя и не имел перед глазами нот. По окончании концерта музыканты сорвали вполне заслуженные аплодисменты, а также получили цветы с комментарием «От губернатора». Музыканты ушли со сцены, захватив по возможности свой инвентарь, а зрители отправились в фойе на антракт.
Мы с девушкой остались в зале, потому как находились в самом центре ряда и не хотели создавать лишних неудобств. Впрочем, антракт для нас пролетел незаметно. На сцену вновь вышли музыканты, причем девушки со скрипками расположились более комфортно, ближе к дирижеру. Вслед за ними появилась конферансье, заставив меня вновь окунуться в далекое детство. На этот раз был скорее не экскурс, а пересказ сюжета того произведения, что нам предстояло услышать во втором отделении. В конце своей речи дама зазвала на сцену дирижера и познакомила с первой скрипкой, после чего удалилась со сцены.
Во втором отделении губернаторский симфонический оркестр играл для нас произведение Римского-Корсакова «Шахерезада» (Op. 35). Уже на первых аккордах я почуял какой-то подвох. Что-то изменилось. Оркестр стал играть совсем по-другому. В первом отделении будучи в окружении именитого гостя музыканты играли строго по нотам, напряженно, зажато. Во втором отделении их ничего не смущало – и они заиграли так, что я до самого конца концерта просидел затаив дыхание! Больше всего меня поразили девушки, играющие на скрипках. Симпатяшки, местами даже рыжие, в длиннющих зеленых романтичных платьях из натурального бархата, целых 50 минут играли произведение Римского-Корсакова со всей страстью, на какую они были способны. Целых 50 минут они дарили нам то, что нельзя выразить ни в каких единицах. Они рвали волосы на скрипичных смычках. Они роняли подставки для нот. Они закрывали глаза от удовольствия, когда играли особо быстрые пассажи или брали нереально высокие ноты, коих в «Шахерезаде» было немало. А блеск в их глазах был виден даже несмотря на то, что сцена большого концертного зала была ярко освещена. Не меньше страсти было и в выступлении ударника. Ближе к концу произведения, когда оркестр играл тутти, он в порыве страсти швырнул за кулисы бубен. Оркестр устроил нам настоящий праздник! И за погружение в этот совершенно чуждый цифрам мир, за это волшебство, за праздник для ушей и души они получили скромный и неподдельный подарок в виде бурных и продолжительных аплодисментов, плавно переходящих в овации. И, конечно, пурпурные розы для девушек :). А когда аплодисменты утихли – оркестр сыграл непредусмотренную программой пятиминутную репризу.
Это было небольшое лирическое отступление. Впрочем отступление ли? Ведь для тех симпатяшек в зеленых бархатных платьях, как и для всего оркестра, игра – это работа. Да, в ней гораздо больше свободы и творчества, гораздо больше разнообразия и экспрессии, чем, например, в моей работе. И все же факт остается фактом. Вот только было бы у девушек удовольствие от их работы, если бы они использовали скрипки, продающиеся в «Музторге»? Сомневаюсь. И не было бы тогда в их игре той страсти, что я видел на концерте. И не закрывали бы они глаза от удовольствия. И не было бы в их глазах блеска. И концерт был бы уже совсем другим, и не рассказывал бы я здесь о своих впечатлениях от концерта по причине их отсутствия. И уж точно не заставили бы они меня отказаться от мечты.
Даже не знаю, с чем провести параллель. Я, например, не умею паять. Хоть мне и приходится иметь дело с техникой, оснащенной радиодеталями, но максимум, на что я способен в плане ремонта – это заменить огромные бочонки. Когда мне требуется более сложная пайка – я обращаюсь к своему знакомому, закончившему физический факультет КемГУ и ныне работающему банкиром. У него есть очень хорошая паяльная станция и он паяет исключительно качественно. Я бы мог потратиться на такую паяльную станцию, как у него, или даже на более продвинутую – но конечный результат у меня будет все равно на порядок хуже. И потому я при необходимости обращаюсь к знакомому, а не пытаюсь сделать сам любой ценой и с любым результатом. Достаточно всего один раз посмотреть на результат его работы – и пытаться это делать самому не захочется. То же самое произошло и на концерте симфонического оркестра. Всего одно выступление заставило меня отказаться от мечты – поставить домой дорогую акустику, чтобы слушать Сару с комфортом. Да, я бы мог потратить тысячу долларов на акустику, или пять, или десять, но сколько бы цифирок не было в счете за акустику – она не подарит мне того, что подарили музыканты губернаторского симфонического оркестра на концерте в начале лета.
