На страницах блога я уже неоднократно рассказывал о своих непростых отношениях с классным руководителем в 8-11 классах школы. Ирина Ивановна вела у нас русский язык и литературу. И если с русским языком всё было легко и просто, то литература превращалась в самое настоящее поле боя. Я категорически отказывался читать критиков, мотивируя своё непослушание тем, что у меня должно быть собственное, не затуманенное никакими Белинскими и Герценами мнение о произведениях классиков русской литературы. К сожалению, Ирина Ивановна не разделяла моих благих желаний. Мои оценки за литературу были чуть ниже, чем они могли быть, читай я критиков и высказывай их мнение, а не своё собственное. Но я не сдался. Я выиграл эту войну.
Казалось бы, это замечательно, когда у тебя есть самобытное мнение, оригинальное видение, а не то, что прочитано, услышано или ещё как-то навязано извне. В действительности же всё вышло совсем иначе. Со временем я перестал понимать людей. Я слушал то, что они говорят – и не понимал, откуда в их голове могли появиться такие мысли. Люди отвечали мне взаимностью, они тоже не понимали меня. И всё стало ещё сложнее, когда я начал создавать свои собственные произведения. Отзывы о них меня долгое время обескураживали. «Это очень сложно», «Это лирика, непонятная мне», «Ты гонишь конкретно!», «Какая-то странная солянка из слов» — вот неполный перечень того, что приходилось мне слышать о своём творчестве.
Как и в любой другой осенний будний день, в тот понедельник в пять часов вечера я вышел из беседки в дальнем конце парка. Ждать дольше было бессмысленно, и я направился мимо аттракционов к выходу по асфальтированной дорожке, густо усеянной жёлтыми увядающими листьями. Когда я проходил мимо автодрома, из него неожиданно выбрался огромный дракон. Он почесал свои сложенные крылья, злобно прорычал и помчался за мной с исключительно недобрыми намерениями.
Это утро началось необычно — не так, как все остальные. Я проснулся в совершенно незнакомой мне комнате. Меня разбудил странный шум, источник которого находился за пределами дома. Я встал с незнакомой кровати и подошёл к незнакомому окну. На подоконнике я заметил надпись «Женя», выложенную шурупами. Аккуратно облокотившись на подоконник, чтобы не повредить это странное творчество, я принялся изучать окрестности. Метрах в десяти от того строения, в котором я находился, стоял деревянный двухэтажный дом — очевидно, похожий на тот, в котором я непонятным образом очутился. Помимо здания, находившегося рядом, я видел лишь другие деревянные дома вдали и лес с правой стороны. Я пытался понять, что это за место, но увы. Я находился на совершенно неизведанной мне территории, где я никогда не мог быть раньше, и лишь интуиция с опытом могли бы подсказать мне, что делать дальше.
Был жаркий солнечный летний день. Мы с девушкой отдыхали на «Романтике». Не один раз за тот день мы выходили с русоволосой симпатяшкой из третьего корпуса санатория, направляясь вдвоём мимо фонтана в сторону озера, чтобы хоть как-то спастись от тридцатиградусного июньского зноя. Иногда мы сталкивались на крыльце корпуса или в коридоре первого этажа с нашим общим знакомым, но каждый раз обменивались с ним лишь парой фраз и уходили восвояси.