В тот тёплый июньский вечер мы пришли с девушкой на побережье Чёрного моря, чтобы посмотреть на закат. Спустившись по длинной лестнице, состоящей из восьмисот ступенек, мы вышли с русоволосой симпатяшкой на опустевший пляж, прошли поближе к бескрайней водной глади и уселись на рыжий песок. Солнце неспешно опускалось к морю в районе горизонта, оставляя на воде завораживающий мерцающий след багрового цвета.
Понаблюдав немного за закатом и послушав шум прибоя, я обратился к своей спутнице.
— Представь, что у тебя на глазах маска, через которую ничего не видно.
— Представила! – отозвалась девушка, закрыв глаза на пару секунд.
— Теперь представь, что в дополнение к маске у тебя в ушах беруши.
Девушка кивнула.
— Ты бы смогла заниматься сексом? – спросил я.
Симпатяшка опешила от такого вопроса. Она согнула ножки в коленях и обхватила их руками.
— Даже не знаю, — замялась она. – Может и смогла, но мне было бы некомфортно. Я ведь не увижу и не услышу, хорошо ли парню со мной.
Девушка разомкнула свои руки и снова вытянула ножки.
— Так что нет, скорее всего, я откажусь от такой авантюры, — сказала девушка.
— Но у тебя ведь есть не только глаза, чтобы видеть, и не только уши, чтобы слышать, — возразил я.
Выкроив момент, я положил свою ладонь сверху на ладошку девушки, которой она упиралась в песок. Девушка быстро одёрнула руку.
— Я не фанатею от прикосновений, как ты, — созналась девушка. – И не понимаю, что там можно определить на ощупь.
Девушка вернула руку на песок. Я опустил свою руку вглубь ближайшего ко мне бархана. Сверху песок, согретый лучами заходящего солнца, был тёплым и рыхлым, но уже двумя сантиметрами ниже песчинки были прохладными и располагались гораздо плотнее друг к другу.
— Даже тот песок, что у тебя под ладонями, может поведать немало интересного, — с этими словами я вынул руку из песка, зачерпнув нижние слои, и медленно просыпал песчинки сквозь пальцы. – А если копнуть чуть глубже, то можно даже научиться управлять временем.
— Это просто песок! – возразила девушка. – У тебя ведь есть песочные часы. Сколько их ни переворачивай – каждый раз все песчинки упадут вниз ровно за пять минут.
— Именно! – подхватил я. – Когда ты чего-то ждёшь, для тебя эти песочные часы просто пять минут. И лишь когда начинаешь жить, ты понимаешь, что каждое мгновение в этих пяти минутах – оно не такое, как все остальные. Каждый раз песчинки двигаются в новом порядке и оказываются на новом для себя месте.
Я снова опустил руку в бархан, вынул немного прохладного песка и просеял его через пальцы.
— Можно даже не запоминать все эти нюансы, — продолжил я свой рассказ о песке. – Но когда вспоминаешь те мгновения настоящей жизни, подарившие тебе физические ощущения, можно неожиданно для себя извлечь из глубин памяти важные детали, казавшиеся в тот момент несущественными.
Солнце скрылось за горизонтом, оставив нас с девушкой в полумраке.
— Но нельзя ведь жить прошлым, — заявила симпатяшка. – И нельзя повернуть время вспять.
В очередной раз я опустил руку в бархан. Верхний слой уже начал остывать. Я поднялся с песка и отправился в сторону лестницы, оставив свою спутницу одну на побережье. Пройдя три десятка ступенек вверх, я обернулся. Солнце, что скрылось от нас минутой ранее, висело над горизонтом и продолжало радовать своими последними лучами, оставляя в море короткий пурпурный след. Русоволосая девушка в зелёных кедах, сидящая на берегу, была недалеко от меня – но уже в совсем другом времени. В тёмном прошлом.
